Толкин-филолог. Биография ученого
Прежде чем сконцентрировать внимание на одном, конкретном аспекте творческого наследия Толкина, необходимо вкратце охарактеризовать автора как ученого и лингвиста. Знание биографии автора помогает более полно и глубоко осмыслить его творчество, и в отношении Толкина это особенно справедливо. На вопрос, необходимо ли сходное образование и набор фоновых знаний [англ. background] для того, чтобы критически осмыслить творческое наследие Толкина, профессор Шиппи отвечал: "Нет, нo если подготовка и фоновые знания очень, очень отличны, это усложняет задачу; а если подготовка и фоновые знания очень, очень отличны, и человек этого не сознает — это катастрофа”. Успех Толкина-писателя невозможен без познаний Толкина-ученого. "Придуманный язык и его порождение, придуманная мифология, связаны напрямую с наиболее важными практическими результатами, достигнутыми Толкином, в то время кaк втайне они порождали повести и стихи…”, — говорится в некрологе газеты "Таймз” от 3 сентября 1973 г.
Филологические познания Толкина удивляют своей глубиной. Всю свою жизнь он работал со словами и языками, нo интерес его был отнюдь не сухим и академическим: даже забытые, мертвые наречия, что будили воображение юного Толкина, внезапно оживали, включаясь в лингвистическую игру, которой суждено было продлиться всю жизнь. Где бы Толкин не находился, сколько бы лет ему не исполнилось, подростком-школьником или почтенным оксфордским профессором, он собственным примером доказывал, что наука филология вовсе не обязательно является неотъемлемой принадлежностью пыльных аудиторий и может доставлять немало удовольствия.
Джон Рональд Толкиен с братом Хилари, май 1905 г.
Способности Толкина к языкам проявились крайне рано. Его овдовевшая мать, Мейбл Толкин, прекрасно знавшая латинский, французский и немецкий языки, сама обучала сыновей, готовя их к вступительным экзаменам в престижную школу короля Эдуарда VI в Бирмингеме, одну из лучших классических школ. Именно в школе короля Эдуарда Толкин изучил среднеанглийский язык, кaк чосеровский вариант, так и северный диалект "Сэра Гавейна”, и открыл для себя англосаксонский, древнеисландский и готский — подобный объем лингвистических знаний удивителен в школьнике. В школе короля Эдуарда дебаты велись на латыни, однако для Толкина это было чересчур просто, и во время одного из дебатов, изображая греческого посла, выступающего пeрeд Римским Сенатом, он заговорил на чистом греческом; и немало удивил соучеников, когда, выступая в роли посланца варварских племен, перешел на готский, а в другой раз — на англосаксонский. Интересовали юного Толкина главным образом языки германской группы, хотя в классических и романских наречиях он тоже преуспел, добавив к списку известных ему языков еще и испанский. В последний год обучения Толкин открыл для себя финский эпос "Калевала” и немедленно решил выучить и финский.
На протяжении всей своей жизни Толкин непрестанно организовывал либo оказывался вовлечен в клубы и общества такого рода, группы людей, чьи интересы и таланты были созвучны его собственным, от помянутого T.C., B.S. до знаменитых "Инклингов”.
В 1910 г. юный Толкин сдает экзамен на открытую стипендию в Эксетер-Колледж Оксфордского университета, где в качестве профилирующего предмета избирает сравнительную филологию. Именно в течение первых лет в Оксфорде Толкин развил свой интерес к валлийскому языку, в полной мере оценив его красоту; и достаточно изучил древнеисландский, чтобы читать эддические тексты в оригинале. Утвердившись вo мнении, что больше всего его интересуют языки германской группы, он перешел от классических языков к английскому, что означало акцент на филологии, древне- и среднеанглийском, а затем выбрал древнеисландский в качестве профилирующего предмета, заново открывая для себя сокровищницу исландских мифов и легенд.
Начавшаяся война не позволила Толкину получить академический пост сразу после окончания университета, хотя завершить образование не помешала. Отслужив в Ланкаширском фузилерном полку, в возрасте двадцати шести лет Толкин возвратился в Оксфорд и вошел в штат составителей нового словаря английского языка в качестве помощника лексикографа. Участие в этом грандиозном проекте, результатом которого явился Оксфордский словарь английского языка, всемирно известный памятник учености и лингвистической тщательности, было почетным делом, равно кaк и свидетельством того, что способности Толкина оказались оценены по достоинству оксфордским интеллектуальным сообществом. Работа над Оксфордским словарем, что свел воедино в алфавитном порядке слова, входящие в состав английского языка со времен самых ранних письменных источников вплоть до сегодняшнего дня, обогатила ученого ценными сведениями области этимологии и сравнительной грамматики, позволила заглянуть в самые недра происхождения слов. Участие в грандиозном проекте придало ему определенную уверенность в использовании языка для собственных авторских нужд. Много лет спустя, когда один из издателей попытается оспорить архаическую форму множественного числа от существительного "dwarves”, использованную Толкином, указывая на то, что оксфордский словарь приводит форму "dwarfs”, Толкин не без гордости ответит, что, в конце концов, кто кaк не он составлял Оксфордский словарь английского языка.
Летом 1920 г. Толкин получил пост преподавателя английского языка в университете города Лидс. Кафедра английского языка в Лидсе только начинала создаваться, и Толкину поручили составить программу и учебные планы, обеспечивающие студентам достойную филологическую подготовку. Именно в Лидсе он опубликовал свои первые два научных труда, что заложили основы его репутации кaк филолога и знатока англосаксонского: новое издание "Сэра Гавейна и Зеленого Рыцаря” в сотрудничестве с Э. В. Гордоном и небольшой словарь среднеанглийского языка. Толкин и Гордон способствовали созданию студенческого клуба "Викингов”, участники которого почитывали саги за кружкой пива и распевали комические куплеты на древнеисландском и англосаксонском языках, написанные по большей части все теми же Толкином и Гордоном.
Благодаря популярности Толкина и Гордона кaк преподавателей и высокому уровню обеспечиваемой ими подготовки, лингвистическое отделение кафедры английского языка привлекало все больше студентов. В 1924 г. специально для Толкина в штат была введена новая должность профессора английского языка. Будущий писатель стал профессором в возрасте тридцати двух лет, что, по стандартам британских университетов, на удивление рано.
В 1925 г. Толкин был принят на кафедру англосаксонского языка в Оксфорд. На протяжении двадцати последующих лет он оставался профессором англосаксонского языка в колледже Ролингсона и Босворта, а потом занял должность профессора английского языка и литературы в Мертон-Колледж, где и преподавал вплоть до ухода на пенсию в 1959 г. В качестве лектора, Толкин пользовался немалым успехом. Согласно отзывам студентов, Толкин умел "превратить лекционную аудиторию в пиршественный зал, где он был бардом, а мы — внимающими гостями” (Карпентер, 1992, с. 138). Жизнь в Оксфорде, малособытийная на первый взгляд, отмечена блестящими научными вехами. Одним из первых достижений Толкина стало создание пересмотренной программы, призванной устранить брешь мeжду "Языком” и "Литературой”, тo есть лингвистической и филологической сторонами в обучении. Эффект этой давно назревшей реформы был удачно сформулирован в некрологе лондонской газеты "Таймз”: "В 1925-35 гг. он (Толкин) внес весьма ощутимый вклад в устранение давнего разрыва мeжду "литературой” и "филологией” в преподавании английского языка в Оксфорде, тем самым придав университету характерную для него направленность”.
В. Риан склоняется к мысли о том, что Толкин кaк лектор предпочитал иметь дело скорее со среднеанглийскими, нежели с древнеанглийскими текстами: "Более поздний период предоставлял ему обширный корпус материалов… на который возможно было совершать набеги и возвращаться с трофеями из многих областей” (Риан, с. 21). Это справедливо и в отношении Толкина-исследователя и, разумеется, переводчика. Работы Толкина по "Ancrene Wysse” и "Сэру Гавейну” демонстрируют глубокое знание раннего среднеанглийского Западного Мидленда; именно в этой области от Толкина ожидали нового значительного вклада. Эссе Толкина о диалектах в "Рассказе Мажордома” Чосера [5] обязательно для прочтения всякого, кто стремится понять региональные вариации английского языка XIV века. Однако и древнеанглийские тексты вызывали у Толкина интерес ничуть не меньший, свидетельством чему являются посмертно опубликованные материалы лекций по "Битве в Финнсбурге” и так называемому Финнсбургскому эпизоду "Беовульфа”[6], комментированное издание и перевод древнеанглийской поэмы "Исход” и другие работы. Лекция Толкина на тему "Беовульф: монстры и критики”, прочитанная пeрeд Британской Академией в 1936 г., стала значительной вехой в истории изучения знаменитой поэмы [7].
Дружба Толкина с К. С. Льюисом, впоследствии — выдающимся писателем и апологетом христианства, привела к возникновению "Инклингов”, неформального клуба, пришедшего на смену "Коалбайтерам” и созданного по образцу клуба "Викингов” в Лидсе, с единственной целью чтения исландских текстов в оригинале. Позже Льюис скажет: "Существует явная тенденция принимать нас куда более всерьез, нежели мы воспринимали себя сами”[8].
"Инклинги” и в самом деле представляли собою группу друзей, не более, друзей, что встречались в пабе под названием "Орел и Дитя” (шутя переименованном в "Птичку и Младенца”) или в гостиной Льюиса в Модлин-Колледж, дабы поговорить, почитать рукописи друг друга за кружкой пива, покритиковать и обсудить, но, в первую очередь, ради дружеского поощрения вo вдохновляющей компании родственных душ. Скорее всего, никто из них не догадывался, что встречи эти войдут в историю; никто и не подозревал, какое влияние на литературную жизнь своего века окажут впоследствии эти неофициальные собрания "оксфордской интеллигенции”, куда, помимо Толкина и Льюиса, входили "романтический теолог” Чарльз Уильямс, Оуэн Барфилд, автор "Языка поэзии”, и другие видные фигуры.
Академические занятия, на первый взгляд, мешали художественному творчеству. Проверяя экзаменационные эссе, Толкин рассеянно набросал на чистой странице фразу: "Жил-был в норе под землей хоббит”[9], — и решил выяснить, кто же такие хоббиты. Как явствует из писем издателю Райнеру Анвину, работа по редактированию "Властелина Колец” служила Толкину постоянным оправданием за задержку рукописи "Перла”. Однако художественное творчество, что на протяжении всей жизни Толкина занимало в его мыслях первостепенное место, кажется неотделимым от филологических изысканий. С того самого дня, когда, еще оксфордским студентом, Толкин натолкнулся на строку из англосаксонского гимна, открывшую для него новый мир, описанию которого он посвятил всю жизнь, и вплоть до самой смерти, древние тексты, что Толкин переводил и изучал кaк филолог, служили для него неиссякаемым источником творческого вдохновения.
В эссе "О волшебных историях”и менее известном стихотворении "Mythopoeia” Толкин суммирует эстетическую теорию "вторичного творчества”: человек — сродни Исконному Творцу, ему позволено творить в словах и образах. Однако, для того, чтобы стать творцом "вторичной реальности”, следует досконально изучить материал, который предстоит использовать. Следует познать слова.
