Вильям Васильевич Похлёбкин (1923-2000) - биографии - биографии

Вильям Васильевич Похлёбкин

(20 августа 1923 г. - 30 марта 2000 г.)

Вильям Васильевич Похлёбкин (20 августа 1923, Москва — 30 марта 2000, Подольск, Московская область) — советский и российский историк, скандинавист, специалист по международным отношениям и геральдике, действительный член Географического общества СССР (с 1952 года) и Нью-Йоркской Академии наук (с 1999 года), лауреат медали Кекконена (за политическую биографию Урхо Кекконена) и премии Гуго Гроция в номинации «Заслуженный российский ветеран международного права». Кандидат исторических наук. Похлёбкин был основателем «Скандинавского сборника», членом редакционного совета международного органа скандинавистов «Scandinavica» и редактором-консультантом по странам Северной Европы в «Советской исторической энциклопедии»; Похлёбкин был также привлечён при создании герба Российской Федерации.

Наибольшую известность Похлёбкин приобрёл как исследователь и популяризатор кулинарии, занимаясь гастрономической историей, семиотикой кухни и кулинарной антропологией. Он, в частности, реконструировал древнерусское кушанье кундюмы (кундюбки) и ассортимент блюд и напитков в русской классической драматургии конца XVIII—начала XX века. Похлёбкин предложил также разнообразить пищевой рацион космонавтов и ввести для них купаж чёрного и зелёного чая. Монография Похлёбкина «История водки» была удостоена премии Ланге Черетто. Почти все кулинарные книги Похлёбкина неоднократно переиздавались по просьбам читателей.

Похлёбкин родился в семье революционера Василия Михайловича Михайлова, который взял себе подпольный псевдоним Похлёбкин. По признанию самого Похлёбкина, его крепостной прадед служил поваром и преуспел в приготовлении похлёбок, откуда, предположительно, и пошла фамилия: «Больше ни у кого в роду склонности к поварской профессии не отмечалось, а мне, похоже, передалось, у меня есть что-то в кончиках пальцев»[8]. По одной версии Вильям Похлёбкин был назван в честь Уильяма Шекспира, по другой — Вил-Август, по инициалам Владимира Ленина и в честь Августа Бебеля, что затем превратилось в Вильям. В семье, тем не менее, Вильяма называли Августом.

В 1941 году Похлёбкин, окончив школу, ушёл добровольцем на фронт и прошёл почти всю Великую Отечественную войну разведчиком. В боях под Москвой Похлёбкин получил тяжёлую контузию и на передовой больше служить не мог. Зная три языка, он служил в полковом штабе. Похлёбкин был также дневальным на солдатской кухне, где старался разнообразить красноармейский паёк. Позже Похлёбкин написал: «Боевое состояние солдат не в последнюю очередь создавалось поваром — его умением, его талантом. Пища в чисто эмоциональном плане влияла на подъём духа, помогала ковать победу». В 1944 году Похлёбкин написал письмо начальнику Главного политуправления Красной Армии, в котором отметил: «В связи с тем, что исход войны уже предрешён… всех способных людей следовало бы послать учиться, чтобы восстанавливали страну, чего и себе желаю». Ответ из политуправления в отношении Похлёбкина оказался положительным. Одновременно с прохождением службы Похлёбкин закончил заочные курсы немецкого языка. Помимо немецкого, Похлёбкин хорошо знал сербско-хорватский, итальянский и шведский.

В январе 1945 года Похлёбкин поступил на факультет международных отношений МГУ (позднее — МГИМО). Как студент Похлёбкин получал литпаёк, на который он покупал книги. На госэкзаменах Похлёбкин получил единственную «четвёрку» за все пять лет учёбы, по марксизму-ленинизму, и лишился диплома с отличием. В 1952 году Похлёбкин защитил диссертацию и, получив степень кандидата исторических наук, начал работать младшим научным сотрудником в Институте истории АН СССР. В начале своей карьеры Похлёбкин специализировался по Югославии и в аспирантуре Института истории написал большой труд по истории Хорватии. Будучи аспирантом, Похлёбкин сотрудничал с журналом «Военная мысль». В 1955—1961 годах Похлёбкин возглавлял основанный им журнал «Скандинавский сборник», выходивший в Тарту на гонорары от статей и переводов Похлёбкина. Однако по свидетельству Георгия Арбатова, Похлёбкин «не мог ужиться с директором Института истории и его прихвостнями». Похлёбкин был против существовавшего в Институте истории праздного времяпровождения, считая, что нет возможности работать, и выступил со своей критикой на учёном совете. В итоге ему закрыли доступ в спецхран Государственной библиотеки им. В. И. Ленина и в государственные архивы, а также запретили открытые контакты с представителями иностранных государств. Когда учёный совет отклонил тему докторской диссертации Похлёбкина, он ушёл из Института истории. Похлёбкин стал переписываться и вести обмен работами частным образом. Впоследствии Похлёбкин отметил, что любит «индивидуальное творчество» и не терпит «организованности» в любой работе, поскольку «тогда исчезает и объективность, и полновесность любого исследования».

Геополитические аспекты истории Северной Европы в наиболее обобщённом виде отразились в книге Похлёбкина «Финляндия как враг и как друг» (изданной позже в Москве под названием «СССР — Финляндия. 260 лет отношений 1713—1973»). Похлёбкин был противником утверждения о российской угрозе Северной Европе, считая, что это мнение «импортировали в Финляндию из Швеции». Проанализировав исторические факты начиная с 1617 года, Похлёбкин пришёл к выводу о тенденции территориального роста России на северо-западе, который полностью прекратился к моменту вхождения в состав Российской империи Финляндии. Вместе с тем Похлёбкин отметил факт присоединения к Финляндии Выборгской губернии в 1811 году, в результате чего Российская империя потеряла 789 квадратных миль, а также добровольную передачу Норвегии территории Русской Лапландии в 1826 году. Позиция Похлёбкина касательно вхождения Финляндии в состав России опиралась на работы консервативных историков К. Ордина и М. Бородкина. По Похлёбкину, после признания советским правительством независимости Финляндии существовала геополитическая проблема обеспечения безопасности Ленинграда: она заключалась в том, чтобы удержать систему ближней береговой обороны города.

Своей основной научной работой Похлёбкин считал «Историю внешней политики Норвегии». Совместно с Г. А. Некрасовым Похлёбкин нашёл в архивохранилищах богатые материалы по истории Норвегии и Швеции XVIII — начала XX веков. В статье «Политическая обстановка в Норвегии в 1905/07 гг. и влияние на нее первой русской революции» Похлёбкин показал, как международная обстановка создала условия для разрыва шведско-норвежской унии и как шведское правительство не прибегло к военным мерам для восстановления статус-кво с Норвегией. Похлёбкин подготовил также публикацию прежде неизвестного документа по русско-норвежским отношениям — секретного письма норвежского премьер-министра К. Миккельсена министру иностранных дел Российской империи В. Н. Ламздорфу. В этом документе был впервые поднят вопрос о признании Россией независимости Норвегии.

В начале 1970-х советские власти не выпустили Похлёбкина в Финляндию, где он должен был получить премию в 50 тысяч долларов (по другому источнику — 200 тысяч долларов) за монографию «Урхо Калева Кекконен». Кекконен признал этот труд лучшим в ряду его биографий, но премия отошла советскому правительству.

Кулинарные работы

После того, как Похлёбкину закрыли доступ к источникам информации, его прежняя научная карьера фактически закончилась. В течение нескольких лет Похлёбкин жил на 38 копеек в день. В 1964—1965 годах Похлёбкин четыре месяца добровольно питался лишь чёрным хлебом с купажом чёрного и зелёного чая. Он пришёл к выводу, что за счёт потребления полутора килограмм чёрного хлеба в день и крепкого, заваренного артезианской водой чёрного и зелёного чая четыре раза в день по две-три чашки без сахара можно сохранять работоспособность; при этом Похлёбкин по собственному признанию потерял всего один килограмм веса. В этот период Похлёбкин писал свою первую работу о пищевых продуктах, «Чай», которая была опубликована в 1968 году. Работа зиждилась на солидной основе, в частности на собственной чайной коллекции Похлёбкина, собранной в 1955—1968 годах. Помощь в сборе коллекции оказывали китайские чаеведы, образцы присылали также из Англии, ГДР, ФРГ, Камбоджи, Таиланда, Индонезии, Вьетнама и Лаоса. Книга «Чай» стала особенно популярной на традиционных кухонных посиделках советских диссидентов, в результате чего газета «Социалистическая индустрия» опубликовала статью, где книга была названа «бездарной» и «ненужной». Сам Похлёбкин узнал о популярности своей книги лишь в 1993 году из интервью Зиновия Зиника «Литературной газете».

Похлёбкин также писал кулинарные колонки в газете «Неделя», и ряд читателей покупали газету исключительно ради них. В то же время в ответ на публиковавшиеся в «Неделе» рецепты Похлёбкина приходили письма, где советские читатели возмущались, в частности, упоминаниями осетрины, которой не было в продаже. «Вкусные рассказы» Похлёбкина регулярно публиковались в «Огоньке». Перед публикацией своих первых кулинарных работ Похлёбкину предложили сдать своеобразный экзамен для доказательства его кулинарной компетентности. Почти все рецепты, которые публиковал Похлёбкин, обычно были заранее им же приготовлены и продегустированы, чтобы не подвести читателя.

Еда по Похлёбкину — не проблема желудка, «а проблема сердца…, проблема восстановления национальной души». Например, по мнению Похлёбкина, существуют блюда, не исчезавшие из русской кухни более тысячелетия, такие, как щи с чёрным хлебом. Похлёбкин упомянул «неистребимый ничем аромат щей, щаной дух, который всегда стоял в русской избе». Сравнивая русскую кухню с французской, Похлёбкин упомянул не имеющие аналога во Франции квашеную капусту, солёные огурцы, сухие белые грибы, сметану и хрен.

В 1980-х годах Похлёбкин написал статью «Соя», но её вторая часть первоначально не увидела свет, поскольку, как писал Похлёбкин, «пример трудолюбивых и экономных китайцев был расценен как выпад против разгильдяйства и бестолковости советского народа».

Летом 1990 года, в связи с «исчезновением» (как утверждал сам Похлёбкин) из продажи гречневой крупы и распоряжением советских Минпищепрома и Минздрава о выдаче этого продукта диабетикам по больничным справкам, Похлёбкин написал статью «Тяжёлая судьба русской гречихи».

Монография «История водки»

В 1991 году вышла монография Похлёбкина «История водки», где он попытался установить, «когда началось производство водки в России и было ли оно начато раньше или позже, чем в других странах». Причиной написания монографии, по утверждению самого Похлёбкина, стал международный спор о приоритете изготовления водки конца 1970-х годов, когда, по словам автора книги, «ряд марок советской водки был подвергнут на внешних рынках бойкоту». Западноевропейские и американские фирмы на основании того, что производство водки у них началось раньше, чем в СССР (в 1918—1921 годах, тогда как в СССР — в 1924 году), подвергли сомнению право «Союзплодоимпорта» продавать и рекламировать свой товар как водку. Советскому Союзу для своих водочных марок (таких как «Столичная», «Посольская», «Пшеничная», «Сибирская», «Кубанская», «Юбилейная») было предложено найти другое наименование, например «спиртовой напиток». Осенью 1977 года правительство Польской Народной Республики, по утверждению Похлёбкина, обратилось в Международный арбитражный суд, указав, что, поскольку водка была впервые дистиллирована в Польше, только польские фирмы могут продавать на внешних рынках товар под наименованием «водка». Подлинные документы удостоверили факт производства польской водки в 1540 году; в свою очередь, Институт истории АН СССР и Всесоюзный научно-исследовательский институт продуктов брожения Главспирта предоставили, соответственно, докторскую диссертацию М. Я. Волкова «Очерки истории промыслов России. Вторая половина XVII — первая половина XVIII века. Винокуренное производство» и справку по истории производства водки в России. Диссертация, однако, лишь вскользь и безапелляционно утверждала, что винокурение в России началось «примерно на рубеже XV—XVI веков», тогда как справка содержала основанное на опечатке сведение из отрывного календаря за 1894 год, согласно которому «русское винокурение возникло в ХII веке в городе Вятке».

В этот период особым решением Похлёбкину был предоставлен доступ в Центральный государственный архив древних актов. Хотя в самой Вятке, где гнали кумышку, издавна бытовало мнение, что производство водки началось там, Похлёбкин отверг эти сведения как мифические. Согласно Похлёбкину, винокурение возникло в одном из монастырей Московского государства в 40—70-х годах XV века, причём «1478 год следует считать как крайний срок, когда винокуренное производство уже существовало некоторое время». Основываясь на данных по экономике Московского государства XIV—XV веков, Похлёбкин заключил, что винокурение в России, вероятнее всего, началось, когда появились излишки хлеба вследствие применения повышающего урожайность трёхполья. При этом отсутствие соответствующих упоминаний в летописях и монастырских хозяйственных книгах Похлёбкин объяснил двумя причинами: во-первых, ссылаясь на Августа Людвига Шлёцера, тем, что «русские летописи крайне скудно и неохотно сообщают даже очень крупные факты экономической истории», и во-вторых тем, что «средневековые историки-летописцы считали нужным более подробно освещать древние события, чему они не были свидетелями, чем события близкие к ним или современные им». В 1982 году Международный арбитражный суд в Гааге, как утверждает Похлёбкин, закрепил за СССР приоритет создания водки.

Как утверждают политолог В. Р. Мединский и писатель, кандидат технических наук Б. В. Родионов, международный спор имел иной предмет, нежели тот который был представлен в книге Похлёбкиным. Мединский, упомянув поражение польской стороны, пишет: «никакой международный суд никогда не выяснял, кто изобрел водку. Речь вообще никогда не шла о приоритетах в изобретательстве, если так можно выразиться. Предмет разборок был „чисто" коммерческий. Поляки решили доказать свое право на БРЕНД. На торговую марку.»

Личная жизнь

Во время работы в Тартуском университете Похлёбкин познакомился со своей первой женой, эстонкой, от которой у него родилась дочь, названная древнескандинавским именем Гудрун (впоследствии она стала антропологом по профессии).

В 1971 году Похлёбкин встретил свою вторую жену, Евдокию Бурьеву, которой на тот момент было 19, причём знакомство произошло по инициативе Евдокии. Хотя Похлёбкин не был гурманом и питался просто, во время совместной жизни с Евдокией он готовил вкусно и с выдумкой. Похлёбкин считал, что на кухне должны быть 6-8 кастрюль (большая, невысокая, эмалированная для супа, две широкие и низкие алюминиевые для молока и пельменей, толстодонная металлическая для каши, толстостенная металлическая для мяса и отдельная для рыбы), 8 сковородок, 3 полукастрюли-полусковородки, отдельно для быстрого отваривания рыбы, жаркого и желе, 3 сотейника и 5 листов-противней. Бытовая техника при этом не обязательна, но меню должно быть разнообразным. Сам Похлёбкин жил очень скромно — когда вышел из строя холодильник, Похлёбкин срезал на окрестных пустырях пучки крапивы, в которых стал хранить продукты. В 1975 году у Похлёбкина родился сын Август, но два года спустя Евдокия ушла, по её собственному признанию — потому что «пелёнки не вписывались в напряжённый творческий график» мужа. Он, однако, старался по возможности общаться с детьми, которые впоследствии уехали за границу.

После смерти родителей Похлёбкина ухудшились его отношения с братом. После размена унаследованной квартиры с братом Похлёбкин из центра Москвы попал сначала в подлежащую сносу хибару, затем в панельную пятиэтажку в Подольске на Октябрьском проспекте, где он и жил один вплоть до самой смерти. За свою жизнь Похлёбкин собрал богатую библиотеку в 50 тысяч книг и подшивки газет; некоторые книги он привозил из археографических экспедиций по Северу России. Похлёбкин также имел китайский фарфор XII века. По некоторым сведениям, до 1998 года у Похлёбкина были крупные денежные суммы, впоследствии утраченные из-за неудачных финансовых операций. Гонорары Похлёбкина были небольшими, но после его смерти по Москве ходили слухи о запечатанных комнатах в его квартире, наполненных деньгами.

Смерть

Тело Похлёбкина было обнаружено 13 апреля 2000 года директором издательства «Полифакт» Борисом Пастернаком после того, как Похлёбкин не пришёл в назначенный день (по другой версии тело обнаружили, когда соседей Похлёбкина по лестничной клетке насторожил неприятный запах). По заключению судебно-медицинской экспертизы смерть наступила в результате одиннадцати ранений, нанесённых предметом, похожим на шлицевую отвёртку. При этом, хотя Похлёбкин не пил, в его мышцах было обнаружено большое количество алкоголя[14]. Согласно ГУВД Московской области, «явных следов взлома и ограбления не зафиксировано». 13 апреля 2000 года по факту обнаружения тела было возбуждено дело, но следствие было в итоге приостановлено 22 октября 2001 года из-за «не установления лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого». Похлёбкин был похоронен 15 апреля 2000 года на Головинском кладбище.

Википедия